Бомжи, контрибуции и репарации

Наша необразованность порой удивительна.

Одесса, 98-й год, я пытаюсь снять однокомнатную. В час дня пришел по указанному адресу и осмотрел квартиру на первом этаже, с потрясающим видом на Малую Арнаутскую улицу, угол Иностранной Коллегии, теперь Гимназическая.

Чем был примечателен вид, спросите вы? Перед окнами был большой кран, из которого постоянно заправлялись водой поливальные машины. В промежутках между заправками машин под этим краном негромко мылись бомжи.

Два красивых, вполне цивилизованных зеленых бака, стояли перед входной бронированной дверью. Из них постоянно торчали чьи-то тела – бомжики в них ковырялись, не особо торопясь. Я бы делал баки пониже, чтобы людям удобнее было рассматривать содержимое. И я не смеюсь, я честно так думаю.

А потом, помытые, нарядные бомжики садились под окнами и делили добычу. Пили недорогой аперитив «эконом-класса», ели мусорные остатки, ругались и дрались. Там было все – свадьбы и разводы, счастье и предательство, крики детей и чей-то недоеденный креветочный салат, который одна добрая женщина предложила разделить мне, только что вытащив его из бака.

Жизнь за окном была трехмерна донельзя, никакие 3D мониторы не смогут это передать. Жизненной выпуклости добавляли шумные газы от четырех рядов машин, двигавшихся по этой улице, многие из которых были грузовыми.

Однажды летом я проснулся в час ночи от странного звука: щелк… пауза…. щелк… затем еще, и еще… На окнах стояли решетки. Через раскрытую форточку кто-то, вставший на подоконник, просунул руку и снимал наши занавески. Пока я спросонья, но уже злой, открывал бронированную дверь, вор успел скрыться без добычи.

Правда, все это было значительно позже. А в тот знаменательный день было всего лишь положено начало нашему проживанию там.

В квартире не было горячей воды и не было никакого намека не душ – тогда это было нормой за эти деньги в центре города. Хотите – делайте сами, сказала, зевнув, хозяйка.

Как я уже говорил, я пришел на встречу в час дня. У хозяйки, молодой девушки, был исключительно устало-невыспанный вид. Замучена в неволе. Не дали досмотреть последние восемь часов сна, сволочи, притащили на какую-то встречу.

Мы договорились о цене – 120 долларов за месяц и о том, что маклеру, которая энергично стояла рядом, я буду должен еще столько же. Я дал деньги за месяц вперед, и попросил расписку. Хозяйка сонно посмотрела на маклера, которая уверенно кивнула головой и скомандовала:

– Давай пиши.

– А что писать-то? Я не умею писать расписки…

– Я тебе продиктую, не волнуйся. – Маклер из воздуха достала бумагу, ручку и стала диктовать той стандартную расписку в получении денег. Я такая-то, номер и серия паспорта, выданного, проживающая по адресу, взяла у такого-то сумму в гривнах, что является эквивалентом 120-ти долларов США, в счет… Дальше должна была прозвучать фраза «аренды квартиры, принадлежащей мне и находящейся по адресу». Но судьба в тот день решила улыбнуться и отвлечь телефонным звонком внимание вменяемого маклера с очками на носу.

И тут наша Маша растерялась. Она перестала получать мегабиты космической информации. Иссяк родник живой воды. Сон одолевал, писать заставили, так еще и диктовать перестали? Как жить дальше? Она подняла глаза на меня:

– А что дальше писать? – Я переспросил, мол, на чем остановились. И – продолжил чужую диктовку:

– …долларов США, запятая, в счет… – Хозяйка снова и немного капризно:

– В счет чего?

Вы помните последние строчки «Того самого Мюнгхаузена»? Главный герой оборачивается и говорит следующее: «Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Серьезное лицо – еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа, улыбайтесь!»

Я же постарался не улыбаться и продолжил с интонацией учителя, диктующего детям рассказ «О весне» – того, где дни становятся обычно длиннее, ночи короче, в колхоз привозят дизельное топливо, а погода улучшается:

– В счет долга… – она старательно заскрипела ручкой дальше; почерк у нее, правда, был красивый, – по репарациям… как писать «репарациям»? Да, через «е»… по Второй… Мировой… войне… Ну, все, поставьте подпись, число.

Маклер с кем-то озабоченно ссорилась. А в это время главное действующее лицо выводило концовку, высунув язык. Я уже стал в мыслях обладателям потрясающего документа, который смог бы обсудить с друзьями вечерком, за одной из бутылок черного чая с бергамотом. Но маклер не вовремя вернулась в эту реальность, и услышала, как ее подопечная повторила последнее написанное слово – «войне».

– Какой войне? Что ты пишешь, дай посмотреть! – Вырвала у нее листик. – Ты что, обалдела?

– Он мне так сказал! – Маклер сверкнула очками в мою сторону:

– Вам не стыдно? Вы же видите… – не уточнив, что именно я вижу, но указав взглядом на хозяйку и потрясая разведенными руками с распиской.

Всё лишнее зачеркнули, заштриховали, и написали скучную тягомотину про аренду.

2 thoughts on “Бомжи, контрибуции и репарации

    1. Я до сих пор ее вижу, стоит лишь глаза закрыть — удивительный образчик. И как-то ж она живет. Или с кем-то. В общем, таки да: писать «Облигация» или «Аблигация»?

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *