Сейчас в мире полно специальных судов для перевозки скота. Они оборудованы отличными системами автоматической подачи фуража и воды, специальной вентиляцией, помогающими животным не задохнуться, и другими современными ништяками.
Правда, благодаря этой же чудо-вентиляции скотовоз слышно далеко в море. А уж если стоять с ним в одном порту, то очаровательный, режущий глаза запах еще долго будет преследовать вас по ночам, если расстояние до скотовоза меньше полумили.
Но раньше таких удивительных судов было мало. И часто фрахтователь нанимал суда, специально не предназначенные для этих целей. В советское время моряки, работающие на каком-нибудь сухогрузе, могли неожиданно получить свисток на перевозку животных. Коров с быками, или еще более нужных в домашнем хозяйстве овец. А иногда и буйволов.
Буйволы – крупные, сильные, выносливые животные, немного стремные для перевозки морем, поскольку загонять бывает тяжело. И рога у некоторых торчат особенно нагло во все стороны. Длиннорогие какие-то породы. Иногда им рога подстригают (пилой, разумеется), потому что те мешают при их возмужании и перевозке. Еще воняют, конечно, не без того. Потому и называются ласково – скотом. Но в советское время за эту вонь морякам доплачивали. Не всем, конечно, а только тем, кто ухаживал за животными.
Доплата матросам за вонь во время кормежки животных и уборки за ними в начале 80-х годов способна сегодня вызвать лишь истерический смех. А тогда два доллара в день за то, что матрос будет ухаживать за животными, были ему как манна небесная. Инвестирование этих сказочных богатств во вьетнамских фарфоровых слонов, продаваемых в Сингапуре, которые превращались в магнитофонную технику, ввезенную на обратном пути во Вьетнам, а затем в люрекс, часы с сорока мелодиями, пакистанский оникс и очки-слезки из Пальмаса – эти самые два доллара могли несколько раз приумножиться еще до прихода в Союз, а по возвращению принести совершенно невероятную выгоду.
За три дня пути несколько животных могли умереть, это было четко прописано в контракте по перевозке. Допустим, могут умереть три буйвола. Тогда после отхода из порта погрузки палубная команда сразу же бьет одного, и у всех случается барбекю из свежей буйволятины. А за экономию двух неубитых – еще и премию дадут при выгрузке. В общем, всем должно понравиться.
В этом рейсе действительно все нравилось всем, за исключением боцмана. Ему было несколько некомфортно в том рейсе, о чем он не любил потом вспоминать.
Тут наш рассказ и начинается.
Для начала на главной палубе наметили и отделили от стада одинокого смирного буйвола. Матрос Леша набрал буйволиной еды, и стал понемногу выдавать животному. И сделал шаг назад. Животное пошло за ним. Открыли дверь в надстройку. Лёсик подкормил, отошел, бык снова продвинулся вперед. Ускорился немного, бык – за Лёсиком, перешел через комингс.
Буйвола вместе с его рогами аккуратно завели в коридор. Очень боялись, что рога не пройдут – но они проходили в коридоре тютелька в тютельку. Старались не ржать, хотя именно в этот момент почему-то хочется смеяться сильнее всего.
И завели скотинку в каюту дракона, положив перед его мордой достаточное количество импортного комбикорма. И оставили все это там в надежде, что боцман, вернувшись в каюту, оценит шутку по достоинству. Надо отметить, что каюта была узкой, и матрос, заманивший быка в каюту, должен был с трудом выползать сбоку от него, чтобы выйти.
Дракон вернулся не сразу. Ведь всегда после отхода есть работа на палубе – концы швартовые убрать-сложить, крепление палубного груза проверить, посмотреть, как закрыты трюма, включена ли вентиляция трюмов, бо животные там задохнутся. В общем, в своей каюте боцман нескоро появился. И что он увидел, раскрыв дверь?
Вместо привычного убранства своей каюты он увидел огромную задницу импортного крупного и рогатого. Хотя это было не все. Дело в том, что милая зверушка не привыкла долго сдерживаться и опорожнила желудок. Отходы жизнедеятельности буйвола издавали неприятный запах и слегка дымились в кондиционированном воздухе. Увиденное разом лишило боцмана дара родной речи.
Совладав с собой, дракон смог членораздельно (то есть, разделяя каждый член) и громогласно потребовать от скотины выйти. Скотина доверчиво махнула хвостом и выдала очередную порцию отходов. Боцман еще немного поорал в огромную задницу и понял, что пришла пора действовать по-другому, если он не хочет провести ночь на палубе, а назавтра целый день собирать навоз за своим новым четвероногим другом. Он перестал орать на ни в чем не повинную животинку, и стал перебираться поближе к ейной морде, чтобы уже оттуда грозить шведам.
С трудом преодолев рога и встав у морды, боцман получил в награду за упорство бычий выхлоп с невыразимым ароматом съеденного комбикорма и давно не чищенных жевательных зубов. Собрав всю волю в кулак и представив, как он завтра отомстит своим подчиненным пряникам, он стал толкать зверя, чтобы тот попятился назад. Зверь удивился.
Все дело в том, что у буйволов нет задней передачи. Или есть, но они ее включить не могут. Это нехитрое знание пришло к боцману в его ужасающей простоте.
Каждому свое. Кому-то в момент просветления приходит схема строения Вселенной, а кому-то – его шестая симфония. А невыспанному, уставшему дракону пришло понимание кинематического устройства буйвола.
Но развернуть эту тварь на сверхмалом пятачке своей каюты он не мог. И вытолкать не мог. Что делать? Жить теперь с ней?
В это время сзади жизнерадостно свалилась свежая порция дымящихся пряностей. Зверушке казалось, что она на большом поле, полном душистой травы, а не в крохотной каюте советского сухогруза.
Что сказать. Как он все же вывел эту божью тварь из каюты, осталось загадкой. Злые языки утверждали, что с помощью особых заклинаний, известных только боцманам. Возможно, он вышел на палубу, помолился праматери всех боцманов, глядя на звездное небо над Южно-Китайским морем, и сочинил продолжение малого и большого петровских загибов, кто знает? Но наверняка он сделал это с помощью нечистой силы, иногда называемой «энергетическим полем неизвестного происхождения», и появляющейся странным образом возле боцманов и прочих профессионалов крепкого слова.
То ли он научил буйвола включать заднюю, то ли запихал его задом в гальюн, и вывел оттуда лицом вперед – так это и осталось загадкой. Потому как он сам ничего не рассказывал, а подчиненные спросить как-то не решились, деликатно промолчав. Как же ты спросишь, этим ты сразу выдашь себя. А так на крик дракона «Какая из вас это сделала?!» все только округляют глаза. А что случилось? Мы не знаем, ничего особенного не слышали, спали как убитые.
Близкое знакомство с животным миром не прошло для боцмана даром. Он перестал любить животных размером больше хомячка, или, на худой конец, морской свиньи. Которая, как известно, не имеет ничего общего ни с морем, ни со свиньями.
В отличие от матросов, которые еще долго прыскали смехом, как малые дети, стоило боцману появиться рядом.
